Теоретики Юго-Западной школы неокантианства стремились всю филосо-
фию в целом представить в качестве «нормативной науки» о ценностях, то есть
редуцировать ее к аксиологии. У Виндельбанда и Риккерта ценности по сути
Философия ценностей и ценностная этика 17
1 Gadamer H.G. Das ontologische Problem des Wertes // Gadamer H.-G. Gesammelte Werke. Tuebin-
gen, 1999. Bd 4. S. 196.
2 Сам Виндельбанд так оценивал роль Лотце: «С тех пор, как Лотце энергично выдвинул на пер-
вый план понятие ценности и поставил его во главу как логики, так и метафизики, часто делаются по-
пытки создать „теорию ценностей“ как новый вид основной философской науки». — Виндельбанд В.
От Канта к Ницше. М., 1998. С. 467—468.
3 Gadamer H.G. Das ontologische Problem des Wertes // Gadamer H.-G., Gesammelte Werke. Tuebin-
gen, 1999. Bd 4. S. 197.

Ценностно-нормативное сознание разных
исторических эпох и культур, с некантианских позиций, также принадлежит
сфере «должного» и «ценного», но не абсолютного, а всего лишь исторического и
относительного. Неокантианцы, видевшие в философском историзме своего
главного непосредственного оппонента, вынуждены были занять по отношению
к нему оборонительную позицию. Виндельбанд и Риккерт были согласны «усту-
пить» противнику всю сферу сущего, включая исторические системы ценност-
ных представлений людей. Однако, в то же время исторический и психологиче-
ский ценностный релятивизм, по словам Винднельбанда, для них—это «отстав-
ка философии и ее смерть». Поэтому она может продолжать существовать лишь
как учение об общезначимых ценностях2. Царство абсолютных общезначимых
ценностей, то есть «абсолютное нормативное сознание» стало для неокантиан-
цев последним прибежищем спасения от разъедающего скепсиса релятивизма.
Только оно, по их мнению, составляет предмет философии, тогда как все «реаль-
но сущее» подлежит познанию и объяснению конкретными науками — истори-
ей, психологией, социологией и др.

Здесь вновь пригодилась апелляция к по-
стулату Канта о всеобщности одной только формы долженствований, что озна-
чало: даже если все бывшие в истории и наличные ныне ценностные представле-
ния по их содержанию относительны, то и в этих случаях они всегда формулиру-
ются как претендующие на необходимость и общезначимость, то есть как если
бы они были общезначимыми1.

Напротив, вопрос-то и состоял в
том, может ли определенное содержание данного правила поведения претендо-
вать на всеобщность. Неокантианский же вариант апелляции к одной лишь фор-
ме долженствований в качестве аргумента, подтверждающего реальность абсо-
лютных ценностей, многим их критикам не без оснований представился теоре-
тически недостаточным и малоубедительным. Из того факта, что все относи-
тельные ценности формулируются в форме абсолютных долженствований (как
если бы они были такими) вовсе не следует, что долженствования абсолютные не
только по форме, но и по содержанию непременно должны быть

Нередко полагают, будто лишь феноменологическая философия впервые об-
нажила «онтологическую проблему ценностей», якобы вовсе отсутствовавшую у
неокантианцев, поскольку в их понимании (по известной формуле) «ценности
Философия ценностей и ценностная этика 19
1 Аналогичным образом: от принудительности и всеобщности формы предписания (а не от дейст-
вительной всеобщности его содержания) аргументировал некогда абсолютность моральных должен-
ствований и В. С. Соловьев.

Однако для того, чтобы значить, ценности все же
где-то и как-то должны еще и существовать. Да, абсолютные ценности как тако-
вые не существуют таким же образом, как существует все сущее в природе (в кан-
товском ее понимании, включая историю и культуру) — будь то эмпирически
(как факты, в том числе и в сознании эмпирических индивидов) или в форме за-
конов. Абсолютность ценностей для неокантианцев — это только абсолютность
(безусловность и необходимость) их значений, но тем не менее ценностям, в их
понимании, присущ и собственный трансцендентальный способ бытия, по-
скольку они доступны априорному философскому познанию в мысленных пред-
ставлениях трансцендентального субъекта.

Тенденция к ценностному плюрализму. Макс Вебер и позитивистские трактовки цен(
ностей. Вкантианской традиции, напомним, ценности поняты как субъективные
(исходящие от субъекта) и в то же время необходимые и общезначимые и (в этом
кантовском смысле) объективные по их содержанию. В постклассической фило-
софии прежний универсальный трансцендентальный субъект распался на мно-
жество исторически и индивидуально своеобразных субъектов, что неизбежно
привело к признанию существенного, а не только эмпирического (в качестве
констатации эмпирического «факта») плюрализма ценностных систем и ценно-
стных перспектив.

Тем не менее Вебер от-
нюдь не призывал к отказу от этого «злополучного детища» с тем, чтобы вернуть-
ся из этого состояния «хаоса» к философии прежних эпох, когда в философии и
науке, по его словам, еще не произошло «принципиальное разъединение в позна-
20 Ю. В. Перов, В. Ю. Перов
1 Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания // Ве-
бер М. Избр. произв. М., 1990. С. 409.
нии „сущего“ и „долженствующего быть сущим“»1, то есть еще не было осознан-
но фундаментальное различие сущего и должного, бытия и ценностей.
У Вебера проявилась явно выраженная тенденция к историзации и плюрали-
зации ценностей. Он подверг радикальному сомнению возможность обретения
«абсолютной над-исторической ценностной точки зрения» абсолютного наблю-
дателя. Ценности в его понимании — это то, что считается ценностью, оценива-
ется как ценное, исходя из принятого ценностного масштаба, но не трансцен-
дентальным субъектом как носителем всеобщего сознания, а историческими,
существующими в определенное время и в определенном месте людьми.

Здесь не место обсуждать детали интерпретаций М. Вебером понятия «цен-
ность» и связанных с ним методов и процедур, таких как: «отнесение к ценно-
стям», установление «ценностных значений», обеспечение свободы познания от
«ценностных суждений», «научная критика ценностей», «ценностный анализ»
и пр. Р. Арон имел основания заметить, что хотя понятие ценности и играет у Ве-
бера важную методологическую роль, «ясно, что можно заменить неокантиан-
ский словарь ценностей другим словарем, не ставя под вопрос основные идеи
Вебера»2. Ведь у Вебера речь идет всего лишь о выборе исследователем объекта,
конституируемого и определяемого в соответствии с его интересами (теорети-
ческими и практическими), иными словами, значением для него, и никакого
другого теоретического содержания понятие «ценности» здесь не несет.

В позитивистской традиции, несмотря на частое употребление «ценност-
но-нормативной» терминологии, надолго возобладали «натуралистические»
(когда ценностями именуют сами конкретные эмпрически существующие
«вещи», объекты, факты, события, личности) или субъективно-эмотивистские
интерпретации ценностей и ценностных отношений. В последнем случае про-
Философия ценностей и ценностная этика 21
1 Спиноза. Этика. С. 346–347.
2 Арон Р. Критическая философия истории // Арон Р. Избранное. Введение в философию исто-
рии. М; СПб., 2000. С. 183.
блема ценностей редуцировалась к проблематике субъективных оценок, и имен-
но эта тенденция (взятая в широком смысле) могла бы претендовать на вопло-
щение ценностного плюрализма и релятивизма. Приняв противопоставление
«фактов» и «ценностей», «фактов» и «норм», она в результате вынесла за скобки
вопрос об объективной детерминации содержания ценностных представлений и
суждений. Позитивизм XIX и начала XX в. в ценностной проблематике в значи-
тельной степени предстал как продолжение идей Локка о субъективистском
плюрализме или конвенционализме оценок и Юма с его выводом о нередуци-
руемости суждений долженствования к суждениям факта.

Языковый дискурс предстал единственным «местом пребыва-
ния» ценностей, этика превратилась в метаэтику, претендующую на норматив-
ную нейтральность, имея нормативное лишь в виде объекта своего изучения. Но,
как справедливо отмечает К.-О. Апель, «…Одно лишь описание относящегося к
языку („предложений“) не может привести к однозначной характеристике нор-
мативного; для этого требуется толкование „высказываний“ в их прагматиче-
ском контексте; однако, чтобы быть в состоянии произвести такое толкование,
метаэтика вообще не может быть нейтральной (не нормативной)»1. Однако нечто
подобное произошло и в отнюдь не позитивистских концепциях, в том числе та-
ких, как этика коммуникативного дискурса Ю. Хабермаса, когда при исследова-
нии социальных, социально-психологических и лингвистических механизмов
согласования и обеспечения единства ценностных и нормативных высказыва-
ний полностью отвлекаются от проблематики содержания, происхождения и
объективности ценностей

Позиция «филосо-
фия жизни» была альтернативой неокантианской не только в аксиологии, но и в
отношении метафизических оснований всей философии. В данном контексте
«философия жизни» взята в первую очередь как историко-типологическое поня-
тие и лишь во вторую — как историческое философское движение, связываемое
обычно, в первую очередь, с именами В. Дильтея, Г. Зиммеля, Ф. Ницше. «Фило-
софия жизни» (здесь)—это исторический тип философствования, противостоя-
щей прежней «философии абстрактных сущностей» и «философии сознания»
(или «философии рефлексии»). Процесс смены метафизических оснований фи-
лософии от классических к постклассическим осуществлялся (в том числе) и в
контексте общего потока «философии жизни», где объединяющим началом раз-
ных тенденций (при самых острых дискуссиях между ними) стала апелляция к
жизни, представленной в многообразии ее возможных интерпретаций,— как ор-
ганизменной и популяционной, духовной и психической, общественной и инди-
видуальной, исторической и нравственно-религиозной.

Одна из тенденций в философии жизни, утверждавшая идею универсальной
историчности, осуществила радикальную историзацию не только «сущего»
(«бытия»), но и «ценностей», отказавшись от свойственного кантианской аксио-
логии их противопоставления. Жизнь предстала в ней как всеохватывающая ре-
альность, вне которой нет ничего, что могло бы судить и оценивать жизнь, извне
предписывая ей масштабы ценностей и оценок, в том числе и никаких абсолют-
ных истин и ценностей добра, красоты, справедливости и пр. Ценности, столь
же историчные как сама жизнь и все в ней пребывающее, были поняты как поро-
ждения (выражения, объективации, кристаллизации, рационализации, симво-
лизации) жизни, в ней укорененные и лишь внутри нее функционирующие и
что-то значащие. Все они порождаются жизнью, существуют в ней и для нее,
только в ней обретая все свои смыслы и значения.

Изначальная включенность человека в осмыс-
Философия ценностей и ценностная этика 23
1 Именно ценностная проблематика составила содержательный центр всей книги Г. Риккерта,
специально посвященной критике философии жизни. — Риккерт Г. Философия жизни. Пг., 1924.
ляемое и значимое для него существование в мире делает модель субъекта, якобы
мысленно устанавливающего ценности и затем вкладывающего их в реальность
или же сознательно конструирующего их совместно с другими субъектами, эм-
пирически несостоятельной и теоретически неправомерной. Идеальная форма
существования ценностей в сознании субъекта предстала в результате как част-
ный случай, как рационализация ценностного жизненного мира.